В ПОИСКАХ ПРЕЗИДЕНТА
HUNGER GAMES:
THE BALLAD OF SONGBIRDS AND SNAKES, THE
Tom Blyth
Coriolanus Snow
Ментор, Миротворец, Президент;
Отношения с вашим персонажем
Для настроения
«Snow lands on top»
Правда в том, что мы родились в жестоком мире, правила выживания в котором были написаны еще до нашего появления на свет. Мы были слишком малы, чтобы понять, почему началась гражданская война, названая позже Темными Днями. Но мы также были достаточно взрослыми, чтобы осознать и навсегда запомнить тот ужас, что охватывает человека, когда все вокруг него горит. Мы научились в нем выживать, каждый по-своему. Ведь рядом с нами не было родителей, которые бы указали верный путь. Ты, как и я, думал, что поступаешь правильно, правда? В этом мире выживает сильнейший, а значит все методы оправдывает цель. Но только Голодные Игры показали нам, насколько далеко мы в самом деле готовы зайти ради своих целей.
В его жизни правил бал вечный голод. Каждый день превращался в битву, в торг, в игру. Как лучше сдержать голод? Съесть всю еду за один присест? Растянуть на целый день, деля на крохи? Проглотить не жуя или мусолить до полного растворения во рту? Подобные игры разума помогали отвлечься и не думать о том, что еды не хватает.
Кориолан никогда не ел досыта.
Кого ты видел перед собой в маленьком треснутом зеркале каждое утро? Мальчика, который наперекор всем пытается скрыть свою нищету или главу семейства, что обязан позаботиться о своих родных, чего бы это не стоило? Ты стыдился своего нового положения в обществе, ведь тебе была известна другая жизнь. Твоя обувь была давно тебе мала, а рубашка несколько раз перешивалась умелыми руками любимой сестры. Ты голодал, ты скучал по родителям, но в Академии делал вид, что с тобой все в порядке. Я была такой же. Я врала всему миру вокруг, что счастлива, натягивала каждое утро ненавистную улыбку, ведь никому в самом деле не нужна печальная певица, жалеющая себя.
Когда я в первый раз увидела юношу с белыми, как снег волосами, у поезда, то подумала — что за глупец. Как же я тогда ошиблась. Ты не был глупцом, ты был воином, как и я. Ты был стратегом, как и твой отец.
Было в той белой розе нечто особенное, то, чего мне не хватало всю мою жизнь — обещание позаботиться обо мне. Мы были нужны друг другу. Я спасла тебя во время взрыва в старом Амфитеатре, хотя могла попробовать убежать прочь и скрыться от миротворцев. Ты в ответ стал моим проводником к победе, помог пройти по трупам трибутов к свободе. И ты знаешь, я благодарна тебе за этот урок, хотя и ненавижу себя за это. Игры показали мне — кто я на самом деле. Ты показал.
Моя победа стала твоим поражением, ведь даже талантливый стратег иногда проигрывает битву, чтобы потом выиграть войну. Ты отдал мне самое дорогое: серебреную пудреницу своей матери – единственное дорогое, что осталось у тебя в память о ней, платок с монограммой Сноу — свою надежду на хорошие будущие. Конечно, твой план раскрыли, и наказали за изобретательность, за смелость, за желание выиграть в игре, в которой нет правил.
Кориолан закрыл лицо руками. Он убил Сеяна, хотя и не забил его до смерти дубинкой, как Бобина, и не застрелил, как Мэйфэр. Он убил человека, который считал его братом. И все же, несмотря на мерзость содеянного, тоненький голосок в его голове неустанно повторял: «Разве у тебя был выбор?» Какой там выбор!
Меня отослали обратно в двенадцатый дистрикт. Место, которое стало моей тюрьмой с тех пор, как миротворцы заперли мой народ там. Место, что мне пришлось назвать новым домом. Я снова оказалась в безопасности, и только ночные кошмары напоминали мне о том, что я сделала. Я убила — убила ради того, чтобы выжить. Если цель важна, то все, что делается для ее достижения — оправданно. Я боялась признаться даже себе, что это правда. И снова начались выступления, песни и танцы. В конце концов я бы убедила себя, что поступила правильно, что происшедшее — ужасная ошибка. Но ты снова появился в моей жизни, чтобы вновь напомнить мне, что мы одинаковы.
Наивно было с моей стороны полагать, что ты откажешься от своих целей ради жизни со мной в глуши. Нет, тогда бы это был не ты. В глубине души я понимала, что счастливого конца не бывает, только не в нашем мире. И все же несмотря ни на что я доверяла тебе, пока ты не убил Сеяна. Сначала это были только мои догадки, и я убеждала себя, что ошиблась. Но это была правда, ты ведь сам чуть не проговорился об этом. И когда я это поняла — я покинула тебя.
И сейчас я жалею только об одном, что подложила тебе ту проклятую змея. Ведь именно этим жестом я вновь доказала себе, что я дитя своего времени. Жестокое и расчетливое.
Послесловие
Во-первых, если ты дошел до этого момента — поздравляю ты победил в маленькой битве. Во-вторых, давай сделаем вид, что варианта, в котором Корио ушел с Люси никогда не существовало, даже в самых страшных фантазиях фанатов. Надеюсь, что ты, как и я понимаешь, что такое поведение не в характере героя. История Люси и Корио тем и интересна, что она неоднозначна. Она не черная и не белая. И мы можем ее продолжить, мы можем заполнить все пробелы в этой истории. Вместе.
В-третьих, я прошу тебя быть готовым к серьезной игре. Мир ГИ полон жестокости, тяжелых решений, политических интриг и тайн. Сноу, в свою очередь, отражает в себе этот по истине великий и ужасающий одновременно мир. Он умен, расчетлив и всегда знает, чего хочет. Он талантливый политик и жестокий лидер. Поэтому наша с тобой игра будет написана темными, насыщенными красками.
В-четвертых, я думаю, что ты уже понял — сама Люси тоже не идеальна. Я придерживаюсь мнения, что девушка не является героиней, подобно Китнисс. В ней много от Сноу. Она, как и Корио, выросла в жестоком мире и научилась играть по его правилам. Поэтому эта история никогда не будет историей, в которой светлая красавица спасает темного принца.
Ну, в-пятых, я очень тебя жду. Приходи ко мне, и мы вместе напишем прекрасную, мрачную и взрослую историю. Мы охватим множество тем, и периодов, пройдем по тонкой грани между ненавистью и пониманием. Между любовью и предательством.
И помни: У каждого в этом мире своя правда.
Единственное несчастье Панема было в том, что президент Сноу верил: доминирование Капитолия над другими районами было самым справедливым из всех его решений.
мой пост
Кларис уже несколько минут сосредоточено мешала столовой ложкой заварную овсяную кашу из пакетика. Бледная масса время от времени побулькивала и, казалось, застывала на глазах. Старлинг была непривередлива, когда дело касалось еды. Во время обучения в академии на еду парой совсем не хватало, поэтому ранний завтрак в виде овсянки уже казался девушке чудом.
А вот ранний подъем в пять утра назвать чудом можно было с натяжкой. Особенно если учитывать причину подъема. Звонок телефона разбудил Кларис в пол пятого. Девушка с трудом открыла глаза, вытянула руку, чтобы дотянуться до смартфона, который вибрировал на прикроватной тумбочке. На черном дисплеи высвечивались белые буквы, которые постепенно стали сливаться в фамилию: «Кроуфорд». Эта фамилия, как по волшебству, сняла со студентки всю сонливость. Глубоко вздохнув, блондинка поднесла телефон к уху. Голос у Джека был усталым, похоже мужчина не спал всю ночь. Кларисс точно не могла сказать: было это из-за работы или из-за болезни Беллы. Скорее всего из-за всего сразу. Просто потрясающе, как мужчина со всем этим справлялся одновременно.
То, о чем он попросил Кларис, все еще не укладывалось в ее голове. Она слышала о том, что Уилл, находясь в психиатрической лечебнице, общался несколько раз с Кроуфордом. Девушка также примерно знала о чем они говорили и видела, в каком состоянии ее начальник находился с тех пор. Джек сам не раз любил говорить, что самое трудное испытание — испытание гневом и отчаянием. Похоже сейчас уже немолодой мужчина как раз боролся с этим испытанием. После поимки Грэма все должно, казалось бы, проясниться и встать на свои места, но пазл все никак не складывался целиком. От того Джек метался из крайности в крайность. Он перепроверял все зацепки, сопоставлял их с действиями бывшего друга. Кларис доподлинно так и не поняла, поверил ли словам Уилла Джек, но проверку талантливого психотерапевта, Ганнибала Лектера, все же запустил. Вот только она не дала ровным счетом ничего. Грэм же в это время умудрился натравить какого-то психа на доктора. Ситуация накалялась с каждым днем, хотя Уиллу уже были выдвинуты обвинения.
Теперь Кроуфорд позвонил ей ни свет ни заря, чтобы направить домой к Ганнибалу. Она должна была провести его диагностику. В практике девушки еще не было психиатров, тем более таких талантливых, как Лектер. Старлинг не удалось за время расследования ни разу поговорить с ним с глазу на глаз. Все ее немногочисленные наблюдения были сделаны со стороны и почти не имели ценности для расследования. Теперь ей предстояло приехать к доктору под предлогом того, что она прибыла, чтобы уговорить его снова начать сотрудничать с поведенческим отделом ФБР. Кларис сомневалась, что такая уловка сможет обмануть Ганнибала, но она могла бы дать ей немного времени для изучения.
Пока девушка прокручивала в голове последние разговоры с Джеком, от много страдательной каши пошел дымок.
— Проклятье! — выругалась Старлинг, спешно убирая ковш с кашей с плиты.
Она несколько раз поскребла дно ложкой, затем поднесла ее к носу. Овсянка сгорела и теперь пахла совершенно отвратительно. Девушка с досадой бросила ковш в раковину и залила его водой. Старлинг босяком прошлась до небольшого кухонного окна и открыла его, выпуская запах дыма на улицу. Холодный, влажный воздух Балтимора ворвался в комнату. Кларис поежилась, обнимая себя руками. Что в сущности она забыла в этом городе?
Девушка хорошо помнила тот день, когда Джек вызвал ее к себе. Тогда он упомянул, что хочет предложить ей практику. Не настоящую полевую, а скорее в качестве наблюдателя. «Вы пишите в своем заявлении, что хотели бы работать в нашем отделе, когда окончите курс обучения. Однако нам нужен п меньшей мере шестилетний стаж практической работы. Пока я могу предложить вам лишь роль наблюдателя». Кларис ухватилась за этот шанс, хотя у нее на носу были экзамены. Ее соседка по комнате ни раз говорила, что ей стоит обговорить с Джеком этот вопрос. Старлинг считала иначе. Кроуфорд ничего не был ей должен. Он подарил ей шанс, за который девушка готова была держаться обеими руками. Даже несмотря на дурную репутацию главы поведенческого отдела. О Джеке ходили слухи, что он сжигает людей, как спички, ради продвижения дела. В другой ситуации Кларис бы прислушалась, если бы эти «дела» не спасали каждый день жизни ни в чем неповинных людей. Поэтому, если нужно сгореть ради такого дела, она сгорит.
Желудок девушки предательски заурчал, напоминания, что не плохо бы было его покормить. «Перебьешься!» — подумала про себя блондинка, вставая со стула и закрывая окно. У нее было около часа на то, чтобы составить хотя бы примерный план действий. Задавать вопросы нужно было крайне аккуратно, чтобы не выдать своих намерений. «Прощупывать» талантливого психиатра было делом отнюдь не будничным, и у Кларис совершенно не было подобного опыта до этого дня. Она надеялась отвести разговор в рабочую сферу на первые пол часа. Это бы дало ей время, чтобы адаптироваться к собеседнику. Но до этого нужно было хотя бы себе ответить на вопрос: что ищет в нем Джек? Четкого ответа не находилось, и это было паршивее всего.
Старлинг прошлепала босыми ногами в маленькую серенькую спальню дешевого номера мотеля, который ей снимало ФБР на время практики. Комната была маленькой, в углах виднелась паутина, а обои с веточками лаванды пожелтели от влажности. На карнизе висели старинные вельветовые шторы, в которых местные насекомые проделали сотни дырочек. Сквозь них в комнату проникали солнечные лучи. За стеной слышались шаги постояльцев мотеля. Все вокруг постепенно просыпалось, а значит Кларис нужно было начинать собираться.
Девушка подошла к открытому чемодану, наклонилась и присела возле него на корточки. За все время, что она провела в Балтиморе, блондинка так и не удосужилась разобрать вещи и развесить их в шкаф. Оттого все ее «приличная» одежда помялась и совершенно не годилась для визита к вечно одетому с иголочки Лектеру. Кларис постаралась поймать эту мысль за хвост, а затем отшвырнуть куда подальше. Меньше всего она сейчас хотела угождать взору психиатра, хотя внешний вид теоретически мог расположить к себе любого собеседника. Любого, но ни Ганнибала. Поэтому, не мучаясь слишком долго, Старлинг выудила из чемодана простую белую блузку, мятую местами, мягкий свитер цвета неба и черные брюки. Погода еще позволяла не брать с собой куртку, но Кларис все же закинула ее с собой в машину. Волосы она убрала в высокий хвост уже за рулем. На пассажирском сидении все еще лежал собранный для практики рюкзак, котором хранились ее записи, табельное оружие и значок.
У дома Лектера Старлинг остановилась примерно в пол двенадцатого дня. Девушка очень надеялась, что в этот выходной день мужчина уже не спал. Она закинула рюкзак на плечо и вышла из машины. Идя по дорожке к дому, Старлинг отметила, насколько все вокруг было ухоженно. Вряд ли Ганнибал лично занимался растениями и лужайкой, но явно поддерживал чистоту и некую симметрию. Возле двери студентка остановилась. Она тихо выдохнула, затем подняла руку и позвонила в звонок.
